Я совсем не был с ним знаком, но о друге мечтал таком,
Что меня не продаст тайком, хоть его жги огнем.
У дороги цветком таким, он назло многим рос-таки,
Вы, вокальных дел мастаки, не споете о нем.
Совпадая с фамилией, наказуя и милуя,
Вверх стремился он с силою, что не выразить мне.
Но, как ведется в святой Руси, сколь поэта не возноси,
Его высь иже в небеси, ну, а тело в земле.
Пусть он связки пересмыкал, пусть не всяк его стих смекал,
Но зато он не пресмыкался, как многие тут.
И когда в зале смех стихал, начиналася мистика
Его песенного стиха. То был каторжный труд.
Припев
Он из самых последних жил не для славы и пел и жил,
Среди общей словесной лжи он себя сохранил.
И на круче без удержи все накручивал виражи,
Видно, мало нас учит жизнь — тот убит, кто раним.